И я вспоминаю свою жизнь как вечный поход...
И сейчас, здесь, глубокой ночью накануне своего пятидесятилетия,
неясный смысл всего похода становится мне вроде бы ясен.
Я-таки проплыл по этим рекам — как сквозь судьбу этой земли
— от древних капищ до концлагерей.
Я лично проплыл по этим рекам как сквозь свою любовь
— от мелкой зависти в темной палатке до вечного покоя...
И я чувствую, что я не просто плоть от плоти этой земли.
Я — малое, но точное ее подобие.
Я повторяю ее смысл всеми извилинами своей судьбы, своей любви, своей души.
Я думал, что я устроил этот поход из своей любви к кому-либо....
А оказалось, что я устроил его просто из любви.
И может, именно любви я и хотел научить окружающих — хотя я ничему не хотел учить.
Любви к земле, потому что легко любить курорт,
а дикое половодье, майские снегопады и речные буреломы любить трудно.
Любви к людям, потому что легко любить литературу, а тех,
кого ты встречаешь на обоих берегах реки, любить трудно.
Любви к человеку, потому что легко любить херувима, а меня (Берендея), бивня, лавину, любить трудно.
Я не знаю, что у меня получилось.
Во всяком случае, я как мог старался,
чтобы все Вы стали сильнее и добрее не унижаясь и не унижая.
---||---
Мы остаемся с костром вдвоем.
Мы сидим и молчим.
Последняя ночь…
Все позади.
Я ничего не успел.
Я проиграл.
И на Бога не надеялся, и сам плошал.
Я пропил, провеселился, отпугнул свое счастье.
Но это было прекрасно, хоть я и не успел.
Те несколько минут в одиночестве у костра, что нам остаются, ничего не решат.
Поэтому я никого не хочу ни обнимать ни целовать....
Просто посидеть молча и разойтись насовсем.
Больше-то ведь ничего уже не будет.
Кто сказал, что я неудачник?
Мне выпала главная удача в жизни.
Я могу быть счастлив, когда мне горько.
---||---
Как часто я лежал в палатке, делая вид, что сплю, и слушал, как шлифуют мои кости!
Конечно, никакой я для них не пример.
Не педагог, тем более — не учитель.
Но ведь я и не монстр, чтобы мною пугать.
Я им не друг, не приятель, не старший товарищ и не клевый чувак.
Я не начальник, я и не подчиненный.
Я им не свой, но и не чужой.
Я не затычка в каждой бочке, но и не посторонний.
Я не собутыльник, но и не полицейский.
Я им не опора, но и не ловушка и не камень на обочине.
Я им не нужен позарез, но и обойтись без меня они не смогут.
Я не проводник, но и не клоун.
Я — вопрос, на который каждый из них должен ответить сам себе...
---||---
Какая древняя земля, какая дремучая история, какая неиссякаемая сила…
А на что я эту силу потратил? Я уже скоро лысым стану, можно и бабки подбивать.
И вот я стою под этими созвездиями с пустыми руками, с дырявыми карманами.
Ни истины, ни подвига, ни женщины, ни друга, ни гроша.
Ни стыда, ни совести. Ну как же можно так жить?
Неудачник…
Дай бог мне никому не быть залогом его счастья.
Дай бог мне никого не иметь залогом своего счастья.
И еще, дай бог мне любить людей и быть любимым ими.
Иного примирения на Земле я не вижу.
---||---
— А тебе не хотелось бы начать все сначала? — негромко вдруг спросила она.
Он помолчал.
— Этот вопрос нельзя задавать, — сказал он. — И думать об этом тоже нельзя.
Желать начать все сначала — это желать исчезновения нашим детям.
— Ну… не детям… хотя бы ошибки исправить…
— Мы никогда не ошибаемся, если рассчитываем на человеческое свинство, — сказал он.
— Ошибаемся, лишь когда рассчитываем на порядочность.
Что значит «исправить свои ошибки»?
Изжить в себе веру в людей?..
Самые большие наши ошибки — это самые большие наши победы.
---||---
— А у меня с ним ничего и нету! — закричала она...
— Я с ним не сплю, в гости к нему не таскаюсь, не целуюсь, на свиданья не бегаю!..
И вообще, это не твое дело, понял?!
— Ну и зря, что нету! — не выдержав, вспылил он.
— Зря! Жалей, что не бегала, не целовалась, не трахалась!
Святой из тебя все равно не получится, потому что ты людей не любишь,
а вся твоя порядочность только от ненависти ко мне!
Одного-единственного его ты и сумела полюбить, да и того в жертву своей ненависти принесла!
А он сам к тебе не прибежит, потому что дурак — тоже не в свою душу глядит, а в чужие рты!
А у меня все то, от чего ты отказалась, было — слышишь было!
И это лучшее, что у меня было с тех пор,
как я переехал на этот проклятый диванчик!
---||---